Укрощая вспыльчивость победы,
Сквозь тебя пронзая неприступный взор,
Видя всё в тебе, в тебе всё понимая,
Смотрит жестами, живёт изображеньем, как немая,
Очертанья рук и позади скалистых гор.
Нас «притворная усмешка» беспокоит;
Но не в этом сути надобно искать;
Всё в дыхании и согревающем покое
Словно чувствует напившийся у водопоя
Словно вьющихся волос прозрачнейшая прядь.

Из туманной тишины
Бесконечно человеческое.
Не лик блистающей луны,
Безмолвно вечный.
Не совершенство света мглы,
Холодное, бесчувственное.
А глубина.
И тишина.
Такая тишина, которая полна.
Полна бескрайне человеческим.
Не совершенным, а простым,
Переходящим и невечным,
И вместе с тем таким сердечным.
Безмолвный взгляд столь мудрых глаз.
Они закроются когда-то.
Но этот взгляд пронзит века,
И, как стрела, наверняка,
Достигнет цели.
И цель его совсем проста.
Чтоб просто жить.
Чрез всё, хотя бы еле-еле.
Он навсегда –
Он бесконечно прост,
И вечно бесконечное.

Холодной ночи сумрак неподвижный.
Безвременная тишина.
В покой души вливается неслышно,
Растёт откуда-то со дна
Луч тонкий света.
У окна
Распахнутого теплятся снежинки.
И замирает в трепете луна,
Дрожат на подоконнике лучинки...
Всё засыпает, холодом объято.
Недвижен мрачный лес вдали.
Природа спит. Молчанье перенято
И путником в ночной пыли.
Он, одиночеством окутанный, бредёт,
Не ищет и не просит он приюта:
Пусть каждый сам своё молчание несёт,
А мысль его в уверенность обута.
Не ведая о тёплом очаге,
Готов пройти он через все печали.
Достаточно довериться судьбе,
И не забыть о прожитом начале.
Когда во мрачном ночи забытье
Потонет всякая надежда мира,
Тогда в душе твоей воскреснет лира
И будет петь, пока вокруг небытие.

Осколки тепла остаются в душе
И превращаются в мягкость,
Когда настает это время. Темно,
Но силы света лучатся изнутри,
Как провели бы тонкой шалью по воздуху,
А, может, ещё светлее.
Темнота делает гармонию
Вместе с тем светом, который
Когда-то, где-то, на другом краю года
Впитался в нас медовым, неудержимым,
Ослепительно ярким – до такой степени,
Что мы сами этого не замечали –
Необъятным простым умом
И просто существующим независимо
От желания людей или их нежелания,
Существующим везде и достаточно непрерывно,
Существующим, опять же, до такой степени,
Что даже и не совсем понятно это было,
Есть оно или нет,
Но существующим всеобъемлюще
Потоком.
Теперь же,
В это, казалось бы, самое мрачное,
Уныло-угрюмое и глубокое время года,
Мы не чувствуем себя одинокими
Или затерянными где-то на дне
Непроходимого болота,
Или ютящимися в жалком уголке мира,
Пытающимися (но тщетно) согреться
От этой промерзливой стужи.
Наоборот, в этом уголке мира нам уютно
Оттого, что вокруг темно, а не совсем.
Это вокруг нас витают остатки света,
Запасенного нами летом
И, хотя и порядком растраченного, но
Не лишённого самой главной своей
Прелести – не того качества света,
Которое мы обычно приписываем ему
(Полной противоположности темноте
И затмевании своей яркостью всего остального),
А переживании частичек тепла,
Частичек спокойного разговора
И ещё чего-то, не вполне передаваемого словами,
Что не ослепляет нас безудержным
Весельем и жаждой жизни,
А что придаёт какой-то спокойной
Умеренной стойкости
И уверенности во всех своих поступках,
И что согревает нас полутьмой –
Прелести, которая остаётся с помощью
Атмосферы, создаваемой нами.
Мы чувствуем себя погружёнными
В эту жизнь,
Которая обрамлена вьюгами,
Несмотря на кажущуюся колкость
Только оттеняющими настроение,
Но при этом жизнь очень тихую и тёплую.
И от этого внутреннего света,
Подведённого шалью, проводимой по воздуху,
На душе тепло и спокойно:
Так лепестки и листки,
Засыхая, сохраняют свою материальную основу –
Форму и спокойствие.